| Новости | Концепт | Правила | Религия | Авалон | Полезности | Библиотека | Форум |
Данный текст, найденный мною в сети (если кто-то сможет указать мне автора - приму сие замечание с благодарностью), весьма и весьма сродни мастерским взглядам о том, как примерно должны представлять себе бытие и мышление персонажа наши дорогие игроки. Я позволила себе лишь чуть-чуть подредактировать текст, изъяв из него некоторые незначитльные моменты, к делу не относящиеся (и, разумеется, помня слова Мюнхаузена о том, что "когда меня режут, я терплю, но когда дописывают...") К сожалению, в вопросе религии в основном здесь представлено мышление человека христианского вероисповедания. Материал на тему, что же думать атеистам :) мы, надеюсь, представим здесь чуть позднее. Однако, надеюсь, никто из вас не забыл, что "не бывает атеистов в окопах под огнем"? Во многих нижепредставленных вопросах взгляды и тех и других роднлись.
Впрочем, судите сами.
Вначале скажу несколько банальных фраз, которые, я все же полагаю, будут нелишними в свете поставленной задачи. Каждая эпоха, каждая страна представляет себе мир по-своему, оценивает его, исходя из своей особенной точки зрения. И мы никогда не поймем людей средневековья, к примеру, если будем подходить к ним с мерками современного человека постиндустриального общества. Наш взгляд на мир - не единственный, я бы даже сказала, не единственно правильный. Каждая эпоха считает свой взгляд на мир "лучшим" по сравнению с предыдущими. И что же - проходит время, и вот уже потомки гордо смотрят на "темных" предков, с высот нового мировоззрения клеймя их взгляды как "отсталые". Я не хочу сказать, подобно новомодным течениям мысли, что предки были мудрее нас и что возвращение к старому - всегда благо. Нет, у каждого времени свои достоинства и свои недостатки, свои истины и свои заблуждения. И чтобы понять, нужно смотреть без осуждения или раболепства, не приписывая времени свои заблуждения. Итак, приглашаю вас в экскурсию по средневековью мысли, мы посмотрим на то, как же видел мир средневековый человек, какова была его картина мира, или, говоря языком науки, каков был его менталитет.
Поскольку этот текст составлен для игры, мы сочли нужным выделить самые, на наш взгляд, определяющие аспекты психологии средневекового человека и заострить внимание именно на них. Ибо полное описание средневекового менталитета заняло бы не один том, к тому же написанный специалистами по исторической психологии. Не претендуя на полный охват этой интереснейшей и сложной темы, мы предлагаем вашему вниманию всего лишь очерк психологии средневекового человека.
В самом грубом приближении можно сказать, что психология средневековой Европы стоит на двух "китах": христианстве и менталитете древних германцев. Конечно, есть еще и третий "кит" - античное прошлое, это культура греко-римская.
Лежащие в основе менталитета "киты" носят отнюдь не только религиозно-догматический характер. Нет, "христианское" или "варварское" мировоззрение определяет целый комплекс основных составляющих психологии: отношение к пространству и времени, к жизни и смерти, к труду и богатству, к повседневности и к месту человека во вселенной. Сплетаясь между собой, различные, противоречивые составляющие составляют целостную психологию средневекового человека. Средневековье вообще часто называют "временем контрастов". Это выражение верно и для психологии: разные составляющие порой дают весьма противоречивую картину Средних веков. Средневековый человек как бы постоянно решает разнообразные дилеммы, например: проявить ли благочестие в ущерб собственным интересам или согрешить, рискнув судьбой бессмертной души, но зато не умереть с голода. Рассказы и назидания пестрят примерами крайностей: либо страшная скупость, либо расточительство, либо жуткий грешник, либо святой - "умеренных" людей в средневековых произведениях мало. Даже и в самом человеке противоречивые чувства постоянно борются, он то взлетает к небесам в упоении и восторге, то летит камнем в безысходность ада. Человек средневековья склонен к крайностям, склонен предаваться одной деятельности всей душой: аскетизм - так голод и самобичевание, разврат - так со всем, что движется... Самые яростные аскеты получаются из самых яростных развратников и гордецов, из людей, наиболее страстно воспринимающих жизнь.
И вот, на фоне этой страстности, доходящей порой до безумия, свершаются великие и малые дела, течет история.
Сознание средневекового человека формировалось на основе религиозных понятий, а не наоборот. То есть религиозные понятия лежат у средневекового человека в значительной мере в подсознании, а сознательное поведение основано на их интерпретации. Разумеется, подобная религиозность не исключает несогласий догматического характера, общеизвестно, что в Средние века существовало огромное количество сект. Но основные морально-этические нормы остаются неизменными, человек имеет твердые представления о добре и зле, о том, что правильно, а что - нет, в средневековье нет нравственного релятивизма (представления о том, что добро и зло относительно, что хорошо для одного, может быть плохо для другого). Все многочисленные секты христианства никогда не отрицали десять заповедей!
В контексте игры это означает, что любой - подчеркиваю, любой - человек руководствуется не своими собственными морально-этическими нормами, а нормами присущей его обществу религии. Разбойник ли, монах ли, рыцарь ли - если это христианин, он знает, что убивать нехорошо. И никогда не говорит, не думает и не чувствует обратного. Он может находить любые оправдания своему поступку, каяться и совершать покаяние - выполнять положенную епитимью, может решить грешить и погубить свою душу, но он никогда не скажет: "Я делаю, что хочу и ни за что не отвечу".
Но так как человек - существо несовершенное, существо падшее, то все время поступать правильно он не может. Любой человек, даже святой - грешен. И значит, испытывает чувство вины. Это чувство находит свой выход в исповеди и покаянии, человек освобождается от совершенного греха при посредничестве Церкви. В этих условиях акт исповеди приобретает решающее значение, если человек отлучен от Церкви, или сам не верит в прощение своих грехов, единственный его удел - отчаянье, депрессия, самоубийство как конечный этап осознания своей вины. Вина греха душит, она растравляет душу человека, действует из подсознания - и потому человек не может сознательно ей воспротивиться. Пойти против Бога - это значит, пойти в уныние, в ад вечного угрызения совести. Отсюда - и страх ада, так живо ощущаемый людьми в Средние века. Ад и рай - не абстракции, это реальные состояния человеческой души, и средневековый человек хорошо знал эти реальности. Потому и мог представить себе ад и рай очень наглядно...
Острое осознание человеческой греховности и вины приводит к непрестанному покаянию. Средневековые клирики учили, что вся жизнь человека - акт покаяния. На практике мы видим многочисленные "прейскуранты" грехов, постоянное распределение их по тяжести, и, соответственно, по тяжести налагаемой за них епитимьи. Чем мельче грех, тем меньше чувство вины и страха, потому распределение грехов по тяжести сильно облегчало жизнь не только клирикам, но и простым людям. Их совесть, отягощенная огромным количеством мелких грехов, успокаивалась их незначительностью. Если бы было иначе, и все грехи были бы одинаковой тяжести, чувство вины просто раздавило бы человека.
Разумеется, отлученные от Церкви люди, либо люди, физически лишенные возможности исповедоваться (например, дальнее странствие) не все поголовно впадали в депрессии и кончали жизнь самоубийством. Но наплевательское отношение к таким вещам в Средние века было немыслимым. Потому просьба к игрокам хоть как-то эту особенность мировосприятия отыгрывать.
Проявления высших сил, управляющих всем ходом жизни людей и вещей, были для всех настолько очевидны, что сомнению в их существовании просто неоткуда было взяться. В средневековье атеистов не было, человек, высказывающий подобную точку зрения, походил бы на заявившего, что не верит в небо над головой и землю под ногами - идиот или ненормальный. Само существование человека поддерживается и направляется могучей Божественной волей, сверхъестественное соседствует с естественным и проявляется в повседневной жизни так же легко, как природные явления, вроде дождя и снега. Соответственно, ОЩУТИТЬ присутствие ангела так же реально, как УВИДЕТЬ большого далматинского дога. Визионерство в Средние века - норма жизни, просто это не всегда бывает, свидетелем манифестации сверхъестественных сил может стать любой, но случится ли это, зависит только и исключительно от этих сил. По благодати Божией человек мог увидеть и Ангелов, и демонов - и многочисленными историями видений полнятся не только романы, но и исторические хроники Средневековья.
Мы не станем объяснять многочисленные "явления" и проявления сверхъестественного нездоровым воображением людей средневековья, не станем ссылаться на нехватку некоторых важных элементов в питании людей того времени. Возможно, дело в том, что искренняя, "наивная" вера людей приближала (хотя бы в психологическом аспекте) мир горний, делала его ближе, телеснее в своих проявлениях. Можно сказать, что с точки зрения психологии средневековые люди с такой страстью проецировали во внешний мир свои внутренние составляющие, свои архетипы, что и вправду видели их. Видение архетипов - не совсем галлюцинации, порожденные психическими расстройствами, напротив, подобные видения благотворно влияют на психику (по мнению ряда психологов, в частности К. Юнга). Люди средневековья полагали, что Христос и Дева Мария (а также сонмы Ангелов и святые) постоянно находятся рядом с любым человеком, готовы утешить его или помочь ему не только в духовном плане, но и на уровне вполне физическом. Например, Дева Мария может дарить свои вещи нуждающимся или выходить из иконы, чтобы подраться с демоном. Потому молитвы средневековых людей всегда исполнены страстного желания чуда, веры в то, что это чудо может случиться в любой момент. И чудеса действительно случались...
Вообще человек средневековья предстает перед нами крайне удивленным. Он удивляется всему, и рядом со списком вещей сверхъестественных: явлений, видений, чудотворных икон, мощей, статуй, мест, видений загробного мира оказываются скалы необычной формы, плавучие острова, ископаемые кости и другие вполне естественные явления природы. Эта "наивная" вера, это удивление делает похожим средневекового человека на ребенка, смотрящего на мир широко распахнутыми глазами и удивляющегося вещам самым обыденным для "взрослого" человека.
Для игры здесь несложно сделать вывод: всяческие рассказы и предметы чудесного свойства нужно принимать с полным доверием, можно и нужно не только ждать "видений" от мастеров, но и самим их производить. Если игрок рассказывает о том, что видел Марию или Ангела - значит, видел, и никакие мастера не могут этого факта изменить. Удивляйтесь и будте наивными! Конечно, не всему можно верить, и средневековый человек обладал достаточным количеством скептицизма, чтобы верить вообще всему. Ведь видения бывают и дьявольским искушением, и просто выдумкой... Но в целом доверие к чудесам было гораздо большим, чем в Новое время.
Контрастность мышления средневекового человека проявлялась и в большом внимании, уделяемым дьяволу. Дьявол - персонаж, отнюдь не равный Богу, единственному Творцу, однако в сознании средневекового человека он тоже очень могущественен, очень близок и страшен. Дьявол с помощью своих приспешников вмешивался в дела человека самым непосредственным образом. Недаром народная молва гласила, что к каждому человеку приставлен не только ангел-хранитель, но и бес-искуситель. Мы, современные люди, привыкли относиться к дьяволу свысока, для людей же средневековья слова "бес попутал" были истинными, человек действительно так реагировал на свои собственные слова и поступки, которые, по его мнению, расходились с тем, что он должен был сделать. И люди не лицемерили, упрекая бесов. Мудреным языком психологии теперь называются "комплексы", "бессознательные желания", ранее же все эти вещи именовались просто - бесовскими искушениями.
В целом же восприятие действительности в Средние века было еще и очень символичным. Каждому событию приписывался и символический смысл. Обратная сторона символизма - излишняя суеверность людей средневековья, их вера во всякие вещи сны, предзнаменования, гадания. Символическое восприятие мира поощрялось Церковью, суеверия же подлежали всякому искоренению.
Средневековый человек, повторим, смотрел на мир широко раскрытыми удивленными глазами, и символическое восприятие мира отнюдь не было помехой удивлению. Удивление это было еще наивным, оно не было по-настоящему научным удивлением, но лишь предвестием такового. Видя чудеса, средневековый человек трактовал их прежде всего в символическом аспекте, через единственно доступный источник знания - через Евангелие, через Библию. Библия считалась книгой достаточной, законченной, в ней и только в ней содержались ответы на все вопросы, нужно лишь было подобрать к ним ключ, ибо ответы эти были даны в неявном, символическом виде. Подобная трактовка Библии - предвестие манипуляций каббалистов. Символизм виделся не только в книгах и чудесах, но и в самой природе. В языческом мире явления неживой природы одухотворялись, наделялись особой жизнью, в природе множились различные боги и богини. Христианство, отвергая такую языческую одухотворенность природы, переместило восприятие от объектов природы как таковых к их символическому смыслу. Природа - творение Божье, своим существованием она прославляет Его. В природе находили урок, назидание, отблеск славы Божей. Нельзя сказать, что в Средние века природу не исследовали в современном научном смысле слова, но все же главным считалась не такое научное исследование. Созерцание природных явлений должно приводить человека к мыслям о Боге - таково, на взгляд образованных клириков, истинное назначение природы. Конечно. В реальном Средневековье не все было так просто, особенно среди крестьян очень долго уживалось старое, языческое отношение к природе. Тем не менее, тенденция воспринимать природу именно как символ - характерная черта средневекового менталитета.
Несколько слов о конкретике. Символы человеком Средневековья воспринимались не на абстрактном, но на вполне материальном уровне. Видения действительно видели глазами, для закрепления земельной сделки передавали из рук в руки землю с продаваемого поля, святые и Ангелы оставляли в доказательство своего посещения различные знаки - пуговки, зарубки... Культ реликвий, икон и статуй, чрезвычайно распространенный в Средневековье, делал чудеса и символы более телесными, зримыми и ощутимыми для восприятия людей той эпохи. Потому на игре игрокам желательно запастись не только байками, но и материальными "доказательствами" - зубом святого Игнатия, кусочком гроба святого Стефана, ну на худой конец камнем, на который смотрел святой Иеремей... :)
Теперь поговорим об иерархии ценностей. Вообще, для средневекового человека всегда очень значим вопрос, что выше, что ниже, что (или кто) главенствует, а что подчиняется. Так вот, о взаимной ценности духовного и материального столь много сказано в Писании и в трудах Отцов Церкви, что это не могло не подействовать на умы: духовные реалии ВАЖНЕЕ, чем материальные. То есть с точки зрения менталитета для любого крестьянина страшнее не совершить положенную молитву, чем недожать поле (первое чревато в конечном итоге гибелью бессмертной души - ЕДИНСТВЕННОЙ непреходящей ценности, которой обладает любой человек; второе - в худшем случае поголодаем, не привыкать). Но как всегда и везде сиюминутные интересы довлеют, голодать тоже не хочется; поэтому средневековый человек постоянно сталкивается с дилеммами, что выбрать: сиюмоментное или вечное? Этически предпочтение отдается вечному, хотя на практике все всегда сложнее. В те времена в Библии еще не вычитали, что Бог благословил наживу, для этих людей стяжательство - понятие греховное. Материальные ценности и выгоды не могут быть моральным императивом. Потому и здесь мы видим контрастность средневекового сознания, его вечный выбор: вечное, но потом или эфемерное, но сейчас. Раздвоенность эта была для средневековых людей тем более острой, что материальные потребности удовлетворялись гораздо хуже и от привычного полуголодного существования до голодной смерти был всего лишь шаг. Что, конечно, придает выборам средневекового человека особую остроту...
В Средние века сохраняла свое значение традиция щедрости (у дворян это проявлялось особенно отчетливо - у крестьян-то и нет таких богатств): пиры, подарки друзьям и вассалам - это почетно и славно. Щедрость порой носила чрезмерный, показной характер, богатство не просто проматывалось, но и буквально уничтожалось на глазах гостей. Рыцари могли забивать свой скот и своих собак, топить золото в реке. Разумеется, подобные излишества осуждались Церковью и в плане духовном, и в плане вполне земном: поскольку подрастратив свою казну за один день, бароны зачастую восполняли потери за ее счет, грабя ближайшую церковь или монастырь.
Христианская Церковь вообще же всегда старалась придерживаться золотой середины, не агитируя людей в пользу полнейшей аскезы и даже считая ее вредной, но осуждая за излишнюю привязанность к "миру", к материальным удовольствиям людей. В отношении проявлений телесности человека мы можем наблюдать двойственность. С одной стороны, в Писании нигде не говориться, что тело и телесные проявления человека - это зло. Более того, сам Христос воскрес в теле, тем самым навеки освятив его. Однако многочисленные призывы Церкви к целомудрию, к неприятию роскоши и буквально стоны проповедников о развращенных нравах заставляют думать, что Церковь искусственно ограничивала проявления естественной телесности человека. Особенно это касается проявлений человеческой сексуальности - грех сладострастия считался одним из самых тяжелых, даже сам первородный грех связывался прежде всего с сексом (в современном катехизисе это заблуждение развеивается. Первородный грех - прежде всего грех гордыни). С другой стороны, многочисленные секты Средних веков и более ранние обвиняют христианство именно в недостаточной аскезе, в слишком сильно приятии материального. На наш взгляд, чтобы решить эту проблему, следует присмотреться к быту средневекового человека. Такие вещи, как инцест, педофилия, гомосексуализм, изнасилования были не просто частыми, а входили в будничную жизнь, были обычными (и церковные "прейскуранты грехов" демонстрируют этот факт со всей отчетливостью). Когда 19-тилетняя девушка Жанна оказалась девственной, все сочли это чуть ли не чудом! Несколько лучше положение обстояло в рыцарском сословии, составлявшим подавляющее меньшинство населения. Потому совершенно понятны старания священников и монахов как-то изменить положение дел, направить мысли людей по более духовному руслу. А еще разнообразные проявление язычества, заклинания и волшба на урожай... Нет, положительно, христианской морали в Средние века приходилось несладко.
С другой стороны, Церковь призывала к "благоразумию" и "умеренности" и в аскезе - другом полюсе телесности. Не вдаваясь в долгие размышления о природе аскетизма, отметим лишь, что часто призывы об "умеренности" в аскезе раздавались из уст... самих аскетов! "Все, что нарушает меру - от бесов!" - сурово восклицает подвижник египетской пустыни Пимен. Ему вторит и Григорий Нисский, и Фома Аквинский... Все доктрины, считающие тело "обузой" и "злом" осуждаются Церковью как еретические. Тем не менее шатания между крайней аскетичностью и телесной разнузданностью - характернейший признак средневековья.
Одна из определяющих в средневековье сил - это, безусловно Церковь. Духовная жизнь и политика, материальное и сакральное - Церковь была силой, во многом определяющей жизнь средневековых людей и мощно влияющий на умы. Мы не станем сейчас рассуждать о том, полезным было то влияние или не очень, для нас сейчас главное в том, что такое влияние было.
Следует помнить, что по убеждениям того времени спастись мог только тот, кто находился в лоне Церкви. Человека, находящегося вне Церкви считали за человека (а не за животное), но безусловно многогрешного и обреченного на ад. Именно потому принадлежность к Церкви мыслилась как необходимость, Церковь - это не та организация, членством в которой можно пренебречь. Когда речь идет о вечности, о вечном блаженстве или вечных муках, вопрос о Церкви воспринимается как жизненно насущный, как вопрос о жизни и смерти человека. Человек считается принадлежащим к Церкви, если он регулярно посещает храм и причащается. Причастие, или иначе, Евхаристия, евхаристическое общение телесно, а не только символически соединяли (и сейчас соединяют!) всех людей в единое Тело, в Церковь Христову. Под словом "Церковь" и тогда, и сейчас понимают не только клириков и монахов, но и вообще всех христиан, находящихся в евхаристическом общении, то есть причащающихся. Причем время и место не имеют значения - Церкви принадлежат как люди живущие, так и умершие давным-давно, как жители столицы, так и жители Тьмутаракани на краю известного мира, бедные и богатые, святые и грешники.
Эта всеобщая связь людей Христовых выражается прежде всего в молитвах: живые молятся за умерших, благочестивые - за грешников, родители - за детей и дети - за родителей. Непрерывная связь людей, однако, должна постоянно поддерживаться и добрыми делами - "без дел вера мертва". Милосердие, перераспределение материальных ценностей, доброта в быту - все это протягивает дополнительные связи между людьми, сближает их. Всех людей одной Церкви, не только людей одной местности. Церковь учит людей видеть ближнего и в чужаке, в пришельце, страннике, даже в преступнике, в грешнике. Конечно, Церковь не распространяет отношения близости на всю человеческую расу, из категории "ближних" в общем исключены язычники, а также люди, исключенные из евхаристического общения, но Церковь потенциально открыта для всех, любой человек может стать ее членом, ограничений не существует. Это - принципиально новое слово в человеческом обществе. Принятие в общину чужака для варваров практически невозможно, как мы помним, для образованного эллина все остальные были просто "варварами", существами явно менее достойными. Отдельные философы, конечно, признавали и за иноземцами существ разумных, но в целом общественное мнение чрезвычайно жестко делило людей на "своих" и "чужих". Христианство как бы, во-первых, расширяет границы "своих", а во-вторых, делает эти границы более проницаемыми. В перспективе в Церковь должен войти весь мир. В Церковь возможно включение даже существ "иного мира", через крещение они обретают душу и становятся в этом смысле людьми. Так крестили сидов в Ирландии.
Подводя итог первому разделу, отметим, что основные черты менталитета средневекового человека в свете религиозности, такие, как четкое представление о добре и зле, наивная вера и удивление, символический взгляд на мир все время определяются через двойственность, через противоположные полюса. И человек средневековья бросается из крайности в крайность со всей страстью, ему отпущенной, меняя порой свои убеждения на прямо противоположные несколько раз в течение жизни.
Сразу, что бросается в глаза, когда мы рассматриваем социум, общежитие людей в Средние века - это четко установленный порядок и иерархичность. Пусть на деле эти рамки соблюдались не всегда, а границы между сословиями были подвижными и размытыми - в головах людей существовал некий "правильный миропорядок", идеал, кочевавший из одних философских сочинений в другие, из одних наставлений в другие. Этот же идеал существовал и в неписьменной культуре крестьянства, а все отклонения от него воспринимались именно как отклонения, "неправильности", искажение настоящей истины.
В средневековье считали, что роль и место всех вещей и явлений указана Богом, раз и навсегда. У каждой вещи, живой или неживой, есть свое, только ей предназначенное место в мироздании: Солнце должно вершить свой путь, освещая землю, рыбы живут в воде и вершат свои положенные дела, птицы небесные строят гнезда. Отклонения от заданного миропорядка чреваты природными катастрофами: все связано со всем, неисполнение обязанностей одного чревато гибелью другим. Как если бы почка вашего организма отказалась работать как почка, а захотела бы стать сердцем или вовсе исполнять странные функции. Хорошо было бы организму? :)
Таким образом, своим местом в мироздании обладает и человечество. Человек вовсе не творит собственный произвол, он действует, как наместник Бога, исполняя Его волю. И потому человек не творит произвола и с природой (хотя именно над природой он исполняет "царственную" функцию): ведь данный Богом порядок уже есть, а его нарушение грозит различными катаклизмами. Постройки мостов, прокладки дорог, освоение новых участков - все это происходило в нормальных рамках хозяйственной деятельности людей, никто не думал о том, что природу нужно "покорять", и что она вообще нуждается в каком-либо "усовершенствовании". Все и так совершенно, а человеческий труд преображает землю только в тех границах, что даны ему от века.
Само человечество также неоднородно, как различные природные явления и живые существа исполняют свои обязанности, так и каждый человек стоит на своем, строго определенном месте. Вообще средневековье распространяло свои представление об иерархии и на небеса: вспомните разнообразные "чины Ангелов". В обществе, как во Вселенной, есть раз и навсегда заведенный порядок. Военное сословие должно всех защищать, духовное молиться, податное работать. Эта структура сакральна, а потому - нерушима. Обратите внимание, что ни одно из бесчисленных крестьянских восстаний Средневековья не ставило своей целью свергнуть существующий порядок, а только - снизить налоги или сменить беззаконного управителя. В таких условиях никакая революция, никакая классовая борьба НЕВОЗМОЖНА в принципе. Но! При том, что структура сакральна, каждую конкретную позицию в ней занимает конкретный человек, который совсем не сакрален, может ошибаться, заблуждаться, а может быть свергнут со своего места.
Смена места конкретного человека в иерархической структуре вполне возможна, а меняется статус - меняются и права, и обязанности. Здесь не "человек красит место", а именно место - человека. Король должен быть мудр и щедр в силу того, что он король, если же он не таков, то этого конкретного короля надо сменить, и виноват в этом не Господь Бог, не правящие классы и не далекие предки, а только и исключительно сам данный конкретный король. Поступки отвечают статусу: феодал поступает так-то, если нет - то он плохой феодал, и скорей всего, его ждут разнообразные несчастья.
Человеческое общество делится прежде всего на три "разряда", три сословия: клирики, военные, пахари. Клирики - священники и монашествующие - прежде всего молятся за остальные сословия, стараясь загладить их проступки своим подвижничеством. Здесь хочу сделать некоторое примечание. Фраза "они ничего не делают, только молятся" весьма популярна ныне, но очень далека от истины. Во-первых, сами средневековые люди в массе своей придавали очень большое значение молитве и заступничеству святых людей и просто клириков, само понятие "молитва" было связано в их сознании с трудом особого рода, с духовным трудом, который подчас бывал тяжелее работы в поле. Во-вторых, большинство простых монахов и клириков работали в огородах, приводили в порядок монастыри, трудились в скрипториях. Именно монахи донесли до нас труды многих знаменитых греков, именно монахи сохранили "ученость" тогда, когда большинство феодалов было занято войнами, и часто не умели даже читать. Именно монахи были первыми учеными. От схоластов пошла современная наука, они подхватили и развили подход к проблемам Аристотеля. Факты, доказательства, умение построения логических цепочек не по аналогии - все это вышло из монастырей. Да, порой мысли монахов выглядят наивно, многое из созданного в Средние века нелепо - и все же процесс мысли начали именно монахи, клир.
Таким образом, становиться понятным претензии клира и на высшую светскую власть - ведь высшей духовной властью они уже обладают. Однако второе сословие, воины-рыцари, знатная аристократия, с этими претензиями не согласны. Воины, по трехчленной модели человеческого социума, должны защищать, оберегать мирных людей и всех людей христианской веры, "паству христову" от посягающих разбойников и злодеев-язычников. Само убийство людей воинами получает оправдание только потому, что связано с этой защищающей функцией. Но убийству клирика нет оправданий, и воины вынуждены выполнять суровое покаяние за это деяние, так же - и за грабеж церквей и монастырей.
Однако есть одна фигура в воинском сословии, что совмещает в себе и сакральные функции. Это фигура короля.
Король, по древнейшим традициям, воплощает в себе всю землю, весь народ, которым правит. Король отвечает за свой народ перед высшими силами, он наделен особыми правами и полномочиями. Власть короля (не конкретного человека, а идеальной фигуры) на земле была бы абсолютной, если бы не духовная власть клира. Надо понять одну простую вещь: борьба королей с Папами была не борьбой за "отделении Церкви от государства". Никто тогда не предлагал выделить Церковь вообще из государственного управления. Конфликт шел только по линии личной власти. Люди средневековья воспринимали этот конфликт по-разному, однако никому и в голову не могло прийти жить без королей или Церкви. Речь шла только о месте, которое они должны были занимать.
Третье сословие - пахари, или, шире, трудящиеся люди. Без них тоже невозможно существовать социуму, это люди, производящие основные материальные ценности: еду, одежду, ремесленные товары и т.п. Средневековье сочетало в себе наряду с низким престижем крестьянского труда призывы к милосердию, состраданию в отношении крестьян. По сравнению с античностью, труд был поднят на высоту: труд считали не зазорным, хоть и не почетным занятием.
По мере развития городов возникало и развивалось еще одно сословие - горожане. Формально принадлежа к "трудягам", горожане жили своим особым миром, сильно отличающимся от мира деревни и мира воинов. Горожане гордились своим происхождением и образом жизни, ставя его намного выше крестьянского.
Таким образом, в средневековом мире каждый выполнял свою обязанность: клирики молились, воины защищали, трудящиеся работали. И пока было так, общество оставалось стабильным, гармоничным и устойчивым к внешним угрозам.
Каждое сословие, по устойчивым представлениям, имело свое "лицо". Клирики были мудры и праведны, воины - храбры и честны, "благородны", крестьяне - грубы, неотесанны, часто лживы или недалеки умом. Эти устойчивые образы кочуют из одного литературного произведения в другое. Правда, авторами этих произведений были в основном люди рыцарского сословия, что думали по этому поводу крестьяне - осталось неизвестным :).
Несколько более подробно рассмотрим здесь воинское сословие, рыцарей...
Кроме вертикальных связей, в средневековом социуме существовали и горизонтальные, связи внутри групп. Образ жизни и поведение отличали клириков, этикет - воинов-аристократов, в крестьянской среде существовали общины, в городской - кварталы и гильдии. Чтобы подтверждать свой статус в глазах других людей, человек определенного социального слоя должен был стараться соответствовать принятому в его слое идеалу. В этом отношении любой член социума был несвободен: клирику полагалось быть ученым и строго соблюдать заповеди, рыцарям полагалось строго соблюдать этикет и воинскую честь, крестьянин был связан со своей общиной. Проявление индивидуальности не поощрялось, нужно было быть "как все", не выделяться. Конечно, подвижническая жизнь клирика или подвиги на поле боя рыцаря - это выделение из своей среды, но выделение не индивидуальное. Человек просто проявляет идеал своего слоя лучше других, не оригинальничая и никак не проявляя индивидуальности. Клирик на поле боя или бережливый рыцарь не встречали одобрения в своих слоях, хотя встречали полное понимание в другом слое общества. Конечно, у клириков и рыцарей было больше возможностей для проявления своей индивидуальности, чем у крестьян, но все были связаны требованиями своего общества.
У каждого члена общества вместе с обязанностями существовали и права. Понятие права вообще было характерным для Средних веков и выходило далеко за рамки писанных законов. Многое делалось по традиции, по обычаю. И не дай Бог кто-то осмеливался нарушать этот обычай или даже писанный закон! Тогда обиженный подавал на обидчика в суд. Судились меж собой не только люди одного социального слоя, но и разных слоев. Например, крестьянская община подавала в суд на своего феодала, неоправданно поднимавшего налоги. Конечно, в правовом отношении крестьяне были гораздо менее защищены, чем феодалы, клир или горожане. Тем не менее существовало устойчивое понятие о правах, и феодалы отнюдь не были абсолютными владыками своих сервов.
Таким образом, средневековое общество представляется иерархичным, пронизанным вертикальными и горизонтальными связями, единым организмом, где каждый член обладает своими обязанностями и правами.
Теперь, рассмотрев средневековое общество в целом, рассмотрим отдельного человека. Невзирая на свои конкретные права и обязанности, каждый человек, по христианскому учению - образ и подобие Бога, существо, в корне отличающееся от прочих тварей земных. Говорят, что средневековая вселенная теоцентрична, то есть главное место в ней отводиться Богу. Это так, но в то же время она поднимает человека на высоту, неведомую ни античности, ни варварским народам. Это место - место Царя Вселенной, наделенного большими правами, но и большой ответственностью. Если понимать функцию Царя так, как ее понимали в Средние века, как функцию хранителя мирового порядка, как восстановление справедливости, данной Богом и нарушаемой людьми, тогда станет понятно, что нет противоречия между царской функцией и теоцентричной картиной мира. Зависимости средневекового человека от природных сил картина Царя мира противопоставляла свою уверенность в защите сил вышних. Человек, как падшее создание, разумеется, не мог управлять силами Космоса, и все силы средневекового человека были направлены на восстановление утраченной гармонии меж ним и Богом, между Царем и Царем Царей. Человек не должен был, подобно Адаму и Еве, забывать о Творце всего мирового порядка, забывать о свое вине и Искуплении. Потому часто образ средневекового человека у авторов-медиевистов предстает как зависимый, опутанный страхом, забитый человечек. Однако христианство предлагает другую концепцию человека, вершины столь головокружительные, такие, что, быть может, чтобы не впасть в гордыню, человечество должно постоянно напоминать себе о вине, Аде и прочих ужасах.
Конечно, мало кто в средневековье ощущал себя Царем. Однако выделенность человека из окружающей природы, особая роль человека уже ощущалась. Язычество не знало подобной выделенности, даже великие философы Античности определяли понятие "человек" через понятие "животное". Средневековый же человек ощущал себя не в одном ряду с явлениями природы, а чем-то особенным, неповторимым. Эта выделенность в разной мере проявлялась у разных сословий, у воинов - больше, у крестьян - меньше, но присутствовала она везде.
Следует обратить внимание на тот факт, что место человека в мироздании и идея особого положения человека во Вселенной не противоречат друг другу. Просто человек занимает качественно иное место в мире, похожее, но все же не идентичное месту явлений природы.
Чрез схему уподоблений человек рассматривался как микрокосм, то есть как существо, повторяющее в миниатюре все мироздание. Части тела человека уподоблялись явлениям природы и сословиям человеческого общества, в явлениях же природы усматривалась связь с порядком, задуманным для человека.
Вообще же средневековье весьма щедро на уподобления и символы. Сама окружающая действительность воспринималась через призму символов. Как будто бы через обычный, видимый мир постоянно просвечивал мир иной. А все предметы, явления видимого мира лишь тень, отражение, знак невидимого. Символизм нашел отражение и в живописи, где живые люди уступали своим идеальным образцам, и в литературе, где властвовала аллегория и поиски иных смыслов слова. Средневековые авторы толковали и перетолковывали все написанное до них, в особенности же - Священное Писание, писали комментарии и комментарии к комментариям. В те времена ценились не люди, умеющие сказать что-то новое, а люди, умеющие прокомментировать старое. Разнообразные обобщения и образы бродили по дорогам Средних веков. Там запросто можно было встретить Чуму, Любовь или даже саму Смерть. Абстракции оживали и очеловечивались, мир физических явлений же стремился стать миром нравственных уроков, знаками, посредством которых высшие силы общаются с людьми. Разразилась буря? Это небо гневается на неправедного феодала. Комета - вообще к войне или к чуме. Изогнутое дерево указывает путь сомневающемуся, излучина реки напоминает и упреждает о потопе. Но природные явления бессмысленны сами по себе, ими руководит рука Бога.
Пожалуй, самые яркие черты средневекового человека - его телесность и его эмоциональность. Телесность его проявляется в том, что окружающий мир он воспринимает не отстранено, а живо, участвуя во всех событиях. Одна из основных черт средневековья - обилие различных представлений, не только профессиональных комедиантов, но и домашних. Чтобы возбудить рыцарей идти в крестовый поход, дамы устраивали целые представления в замках, представляя в лицах и Церковь, и злобных язычников, ее терзающих. Вообще телесным проявлениям отводилось много места в жизни: за столом считалось приличным не только ковырять в носу и вытирать руки о шерсть пробегающих собак, но и рыгать, и выпускать газы из кишечника. На игре эту сторону жизни моделировать не надо, но увлечение людей телесным, малая и редкая привязанность только к духовному должна присутствовать. И другая крайность - сильные и долгие течения аскетизма, когда даже прикасаться к женщине считалась грехом, как у катар, эта крайность также имела место в Средние века.
Культура эмоций в Средние века так же разительно отличалась от нашей, как и культура тела. Средневековый человек был очень эмоциональным и именно под влиянием эмоций (а отнюдь не разума) часто принимал решения и совершал действия. О том, что можно думать, вспоминают не все и тем более не всегда. Соответственно, люди очень склонны реагировать на внешние события рефлективно - непосредственно, не раздумывая; поэтому так часто действуют, будучи увлечены толпой или под влиянием момента - вспомним знаменитую "клятву на цапле" или аналогичную "клятву на фазане". Люди средневековья легко выплескивали свои эмоции, ограничивая их куда меньше, чем современные люди. Более того, эмоциями снабжалось любое действие, даже научные дискуссии. Не бывало в средневековье "академических" споров, каждый противник бросался в бой с таким пылом, как будто бы от этого зависела его жизнь.
Люди средневековья были так эмоциональны не по прихоти. Дело в том, что они еще не научились контролировать эмоции, и в этом смысле были похожи на детей. С детьми, кстати, сравнивают средневековых западных рыцарей и византийские источники :). Это не значит, что люди средневековья не умели думать или придерживаться определенной линии поведения (например в политике), просто их часто их решения зависели от момента, от ситуации. Часто клятвы, данные в запале, по здравому размышлению оказывались безрассудными, но честь рыцаря обязывала многих им следовать. Именно эмоциональностью средневековых людей объясняется тот факт, что они могли быть отлученными от церкви много раз и все же возвращаться в ее лоно. Упрощением бы было сводить все покаяния, все невыполненные клятвы средневековых людей к лицемерию, большая часть этих событий произошла из-за неумения контролировать собственные эмоции. На эмоции прежде всего играли лучшие проповедники и политики, на эмоции, а не на железную строгость логических аргументов. Средневековый человек скоре поверит внутренне не логичной, но страстной проповеди, чем спокойной, взвешенной и аргументированной речи.
Итак, человек средневековья чувствовал себя занимающим особое место в мироздании, грешным, но отличным от прочих тварей земных. Он видел мир в символическом зеркале, был более телесным и эмоциональным, нежели современные люди.
Время и пространство, категории, для нас привычные с детства, в Средние века мыслились иначе. Большие неосвоенные пространства (большая часть Европы тогда была покрыта огромными, труднопроходимыми лесами!) и отсутствие дорог приводили к тому, что люди жили практически изолированными деревнями. Из-за трудностей путешествия были явлением опасным, полными лишений. Относительно спокойно можно было путешествовать только по рекам, если у вас есть прочное судно. Своя деревня, свой маленький мирок представлялись не частью большого мира, а всем миром, целиком. Часто средневековые хронисты, заявляя, что пишут историю всей Франции (или всей Германии, Италии) и начиная свое повествование с Сотворения Мира, переходили на описание мелких, заурядных событий жизни своего городка или своей деревни. Просто "мир" в их понимании как раз и заключался в жизни их микросоциума, а самые заурядные события были безумно важными, влияющими на все мироздание. Дальние страны, даже соседние деревни - это периферия, центр же мира всегда находится там, где человек родился. Даже если это деревня в три двора - все равно она центр мира, особое место.
Чужие люди всегда подозрительны, средневековый человек к ним относился весьма подозрительно. Называя свое имя, сразу говорили откуда, из какой местности человек. Человек без роду-племени и даже не знающий своей родины - оборотень, не иначе как сам нечистый. Между землей и человеком существовала особая, сакральная связь. Имя родного городка или деревни произносили с гордостью: такой-то из Свинохлюпинска! Как, не знаете? Ну, темнота, и глухомань же у вас, не знаете, где центр мира :). Подобное отношение к родным местам перешло к средневековым людям от их предков-германцев. Отсюда - образ опасного внешнего мира (он, и вправду, опасен) и романтика приключений, приключения начинаются прямо от околицы деревни. Рыцари в романах средневековья едут приключаться в леса, в дикие, неведомые местности, расположенные в двух днях пути от славного Камелота. Путешествие в ближайший город для людей средневековья часто большее приключение, чем для нас поездка на Багамы. Кстати и вести себя достойно надо не в последнюю очередь, чтобы не уронить честь славного Свинохлюпинска. Ибо по представителю судят обо всем городе.
Пространство в глазах средневекового человека обладает сакральной неоднородностью. Пространство прекрасно совмещало географию физическую и метафизическую: идя по обычной тропинке в лесу можно запросто зайти, например, в ад. Некоторые места сакральны по определению. В представлении средневековых христиан Иерусалим это не только сам город, но и тот самый небесный Иерусалим, место жития всех праведников. Иерусалим - сакральный, в отличие от родной деревни, центр всего христианского мира, не только видимой Вселенной. На средневековых картах Иерусалим всегда изображается в центре, в масштабе, несоразмерном с остальными частями карты. Это происходило не потому, что средневековые люди плохо знали географию. Иерусалим, как центр, как сердце мира, был важнее всего прочего и потому изображался крупнее. Град Господень, сияющий Иерусалим - вот что видели паломники христианского мира, а не кучу пыльных зданий за весьма выщербленной крепостной стеной. Видимый облик Иерусалима носил характер временный, преходящий, в то время как его слава, его значение благодаря связи с Господом оставались нерушимыми, вечными.
Самый популярный жанр путешествий в Средние века - это паломничества. Паломничество сильно отличается от туризма, надо заметить. Туристы бродят по местам, в которых что-то было. Паломник идет в место, в котором что-то есть. Паломничество - это и трудный путь (аскеза) и в физическом, и в духовном смысле. Сам факт паломничества должен что-то изменить в человеке, качественно преобразовать его душу. Недаром паломничества часто совершались как акты покаяния за прошлые грехи.
Святые места паломников - это такие места, где всегда присутствует Божья благодать (а не места исторических событий), туда едут, чтобы ощутить ее, очиститься ее посредством. Это места живого присутствия Божьей силы, места, где Господь дает исцеление, прежде всего - исцеление духовное. У таких мест есть своя иерархия. И в этом плане самое главное место - опять Иерусалим. Иерусалим, да и вся Святая Земля, место действие Евангелия, в отличие от прочих земель, является непосредственно леном Господним, Его землей. Потому так болезненно воспринимались христианами язычники на Святой земле.
Время историческое и время бытовое для средневекового человека - это разные категории времени, можно сказать, это два разных времени. Историческое время в представлении средневекового человека линейно, как и для нас, но имеет четкую стартовую точку - Сотворение Мира, и четкий финиш - Конец Света и Страшный Суд. История направлена и наполнена смыслом, она является воплощением Божественного замысла; это не нагромождение событий, каждое событие или последовательность событий имеет смысл и является символом. Так, Ветхий Завет - это история народа Израиля, и она является уроком для всего человечества (так называемая "Божественная педагогика"). ТОЧНО ТАК ЖЕ воспринимается история каждой деревни. Если какой-то барон побил другого, это обязательно что-то значит для всех остальных, потому что в этом выражен Божественный замысел.
Понятия "прогресса" нет, поэтому положительного оттенка с ходом времени не увязывается - никто не ждет, как у нас, что, вот, через годик появится новое поколение процессоров, а старое подешевеет, и тогда станет хорошо. Однако, как для древних греков и германцев золотой век всеобщего процветания находится в прошлом, так для христиан он в будущем - это Царство Божие, которое наступит после Конца Света. Но понятия прогресса все равно нет, история как будто бы представлена рядом картин, качественно ничем друг от друга не отличимыми.
Бытовое же время остается цикличным в соответствии с постоянством сельскохозяйственных сезонов. Вообще же в бытовом времени наиболее сильны пережитки прежнего язычества, люди разделяют время на "счастливое" и "несчастливое", время, как и пространство, в глазах средневекового человека обладает качественной неоднородностью. Более того, само время могло течь быстрее или медленнее в зависимости от местности или от людей, в нем живущих! Так, люди на крылах Ангелов или демонов могли переноситься очень далеко, а потом возвращаться в то же мгновение, откуда были изъяты. Даже выкипающее молоко в таких историях не успевало перелиться через край :).
Итак, время и пространство в глазах людей Средних веков были качественно окрашены, не были абстракциями, но вполне значимыми сущностями.
Мы рассмотрели, очень кратко, основные черты психологии средневековых людей. Конечно, хотелось бы написать намного больше, однако это не входит в мою задачу.
Я не хочу сказать, что средневековье лучше нашего времени. Я не хочу сказать, что средневековье хуже нашего времени. На мой взгляд, каждому времени - свои преимущества, свои недостатки. Я ни за что не хотела бы попасть и жить в Средние века, мне нравиться гарантированное существование современной цивилизации. И все же есть что-то там, вдалеке, за веками, нечто неуловимое, что, словно магнитом, притягивает многих людей, в том числе и ролевиков. Я отлично знаю, что рыцарь - это, как правило, несколько небритый и не всегда чисто вымытый человек, носящийся по своим угодьям с шайкой таких же, как он сам. Вынимающий оружие с поводом и без повода, плачущий на мессе и спокойно осуществляющий "право первой ночи". И все же я люблю его - такого, не за недостатки, а вопреки им. Люблю всех их - и священников, и аскетов, и замкнутых в себе крестьян. Если мне удалось донести до вас, читатели и игроки, хоть каплю любви к людям средневековья, я считаю, что моя задача выполнена.